Свт.Иоанн Златоуст
СЛОВА ОГЛАСИТЕЛЬНЫЕ
СЛОВО ПЕРВОЕ
5. Но чтобы, говоря вам сегодня обо всем вдруг, не обременить вашего ума, мы предложим вам сперва один закон - хранить себя от клятв, предупреждая, что если вы не будете избегать клятв, т. е., не только клятвопреступлений, но если не будете избегать и клятв, произносимых при делах справедливых, то мы не будем говорить вам более ни о каком другом предмете. Нелепо было бы, если бы в то время как учители грамоты не преподают детям другого урока, пока не увидят, что первый хорошо запечатлен в их памяти, - мы стали преподавать дальнейшее тем, которые не могут с точностью пересказать прежнего учения; это значило бы не что иное, как лить воду в дырявую бочку. Итак, чтобы вам не заградить наших уст, приложите великую ревность к этому предмету. Подлинно, тяжек этот грех, и весьма тяжек: он весьма тяжек потому, что не кажется тяжким; потому я и боюсь его, что никто не боится его; потому эта болезнь и неизлечима, что она не считается болезнью. Как простой разговор не есть вина, так и это не представляется виной, но с великой дерзостью совершается это беззаконие, и если кто станет осуждать, то поднимается тотчас смех и множество насмешек, не над теми, которые осуждаются за клятву, а над теми, которые стараются исправить это зло. Потому-то я и веду продолжительную речь об этом, что хочу исторгнуть глубокий корень и уничтожить долговременное зло; разумею не только клятвопреступления, но и самые справедливые клятвы. Но такой-то, скажет, человек хороший, имеющий сан священства, живет весьма целомудренно и благочестиво, однако клянется? Не говори мне об этом хорошем, воздержанном, благочестивом и имеющем сан священства; но, если хочешь, пусть это будет Петр, или Павел, или ангел, нисшедший с неба, я и тогда не посмотрю на достоинство лица, потому что я читаю закон о клятве не рабский, но царский; а когда читается царский указ, тогда должно умолкнуть всякое достоинство рабов. Если ты можешь утверждать, что Христос повелел клясться или что Христос не наказывает за это, - докажи, и я покорюсь. Если же Он с такой ревностью запрещает это и оказывает такую попечительность об этом предмете, что ставит клянущегося наравне с лукавым, - "а что сверх этого, то от лукавого", говорит Он (Матф. 5:37), - то для чего ты представляешь мне такого-то и такого-то? Бог произнесет приговор над тобой, основываясь не на небрежности подобных тебе рабов, а на предписании Своих законов. Я повелел, скажет Он, и нужно было повиноваться, а не ссылаться на такого-то и не заниматься чужими грехами. Если великий Давид впал в тяжкий грех, то, скажи мне, неужели поэтому для нас безопасно грешить? Посему нужно остерегаться этого и соревновать только добродетелям святых, а где нерадение и преступление закона, оттуда нужно убегать с великим тщанием, так как мы имеем дело не с подобными себе рабами, а с Владыкой, и Ему мы дадим отчет во всем, что сделали во время жизни. Итак, будем готовиться к тому суду; как бы ни был удивителен и велик тот, кто нарушает этот закон, он непременно получит наказание, назначенное за преступление, потому что Бог не лицеприятен. Как же и каким образом можно избежать этого греха? Нужно не только показать, как тяжек грех, но и дать совет, как избежать его. Ты имеешь жену, имеешь слугу, имеешь детей, и друга, и родственника, и соседа? Всем им поручи охранять тебя в этом отношении. Привычка - дело важное; трудно отстать от нее и уберечься; она часто сбивает нас против нашей воли и нашего сознания. Итак, чем более ты знаешь силу привычки, тем более старайся освободиться от худой привычки и приучай себя к другой, полезнейшей. Как теперь худая привычка часто может увлекать тебя, несмотря на твое старание, опасение, осторожность, заботливость, так тогда, когда ты приучишь себя к доброй привычке - не клясться, ты никогда не допустишь себя впасть в грех клятвы, не смотря даже на свое желание и небрежность. Привычка, поистине, великое дело: она имеет силу природы. Посему, чтобы не трудиться непрестанно, приобретем себе другую привычку; у каждого из живущих и обращающихся с тобой проси милости, чтобы он советовал и увещевал тебя избегать клятв, и обличал тебя, когда ты окажешься виновным в этом. Делаемое ими тебе предостережение послужит и для них советом и побуждением к такой же добродетели, так как осуждающий другого за клятвы не скоро сам впадет в эту пропасть; а частые клятвы - не малая пропасть, не только тогда, когда они касаются предметов маловажных, но и тогда, когда касаются предметов весьма важных. Мы же, и покупая овощи, и споря о двух оболах, и гневаясь на слуг, и угрожая им, во всем призываем в свидетели Бога. По таким предметам ты не посмеешь на торжище призвать в свидетели и человека свободного, облеченного каким-нибудь обыкновенным саном, если же решишься, то подвергнешься наказанию за обиду, а Царя небесного и Владыку ангелов ты влечешь в свидетельство в разговоре и о торговле, и о деньгах, и о других мелочах: возможно ли терпеть это? Каким же образом мы можем освободиться от этой худой привычки? Обставим себя теми стражами, о которых я сказал, назначим себе определенное время для исправления и положим наказание, если по прошествии того времени не исправимся. А сколько времени достаточно будет нам для этого? Я не думаю, чтобы людям весьма трезвенным, бдительным и неусыпно пекущимся о своем спасении нужно было более десяти дней для совершенного оставления худой привычки клясться. Если же мы и после десяти дней будем замечены в клятве, то наложим на себя наказание и назначим величайшее возмездие и пеню за преступление. Какое же наказание? Этого я не определяю, но предоставляю вам самим власть приговора. Так будем поступать с самими собой не только в отношении к клятвам, но и в отношении к другим проступкам: будем назначать себе время для тягчайших наказаний, если когда допустим эти проступки, чтобы нам придти чистыми к нашему Владыке, избавиться от огня геенского и с дерзновением предстать перед престолом Христовым, чего да сподобимся все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава во веки веков. Аминь.